Вот раньше жизнь - и вверх, и вниз, идёшь без конвоира,
Покуришь план, пойдёшь на бан и щиплешь пассажира.
А на разбой берёшь с собой надёжную шалаву,
Потом за грудь кого-нибудь и делаешь "Варшаву".

Пока следят, пока грозят, мы это переносим.
Наелся всласть, но вдруг взялась Петровка 38.
Прошёл детдом, тюрьму, приют и срока не боялся,
Когда ж везли в народный суд, немного волновался.

Зачем нам врут, народный суд, - народа я не видел.
Судье простор, и прокурор тотчас меня обидел.
Ответил на вопросы я, но приговор с издёвкой,
И не согласен вовсе я с такой формулировкой.

Не отрицаю я вины, не в первый раз садился,
Но написали, что с людьми я грубо обходился.
Неправда, тихо подойдёшь, попросишь сторублёвку,
При чём тут нож, при чём грабёж, меняй формулировку...

Эх, был бы зал, я б речь сказал: "Товарищи родные,
Зачем пенять, ведь вы меня кормили и поили,
Мне каждый деньги отдавал, без слёз, угроз и крови.
Огромное спасибо вам за всё на добром слове".

И этот зал мне б хлопать стал, и я, прервав рыданья,
И тихим голосом сказал:" Спасибо за вниманье".
Ну, правда ведь, ну правда ведь, что я грабитель ловкий,
Как людям мне в глаза смотреть с такой формулировкой?