Про Кольку-ширмача (Аркадий Северный)

На Молдаванке музыка играет,
Кругом веселье пьяное шумит.
Там за столом доходы пропивает
Пахан Одессы Костя-Инвалид.
     Сидит пахан в отдельном кабинете,
     И поит Маньку красненьким винцом,
     И, между прочим, держит на примете
     Её вполне красивое лицо.
Он говорит, закуску придвигая,
Вином-шампанским душу горяча:
Послушай, Манька, детка дорогая,
Мы пропадём без Кольки-Ширмача!
     Торчит Ширмач на Беломорканале,
     Таскает тачку, двигает кайлой,
     А фраера втройне богаче стали.
     Кому же взяться опытной рукой?
Съезжай, Маруся милая, до туда
И обеспечь фартовому побег.
И торопись, кудрявая, покуда
Не запропал хороший человек...
     Вот Маня едет в поезде почтовом,
     И вот она у лагерных ворот,
     А в это время, зорькою бубновой,
     Идёт весёлый лагерный развод.
Канает Колька в кожаном реглане,
В военной кепке, яркий блеск сапог,
В руках он держит разные бумаги,
А на груди - ударника значок!
      Ах, здравствуй, Маня, детка дорогая,
     Привет Одессе, розовым садам!
     Скажи ворам, что Колька вырастает
     Героем трассы в пламени труда!
Ещё скажи: он больше не ворует,
Блатную жизнь навеки завязал,
Он понял жизнь здесь новую, другую,
Которую дал Беломорканал.
     Прощай же, Манька, детка дорогая,
     Одессе-маме передай привет!
     И вот уже Маруся на вокзале
     Берёт обратно литерный билет.
На Молдаванке музыка играет,
Кругом веселье пьяное шумит.
Там за столом, бокалы наливая,
Сидит пахан и мрачно говорит:
     У нас, воров, суровые законы,
     И по законам этим мы живём.
     А если Колька честь свою уронит,
     Мы Ширмача попробуем пером!
Тут встала Манька, встала и сказала:
Его не троньте! А то всех я заложу!
Я поняла значение канала,
За это Колькой нашим я горжусь!
     Тут трое урок вышли из шалмана
     И ставят суку Маньку под забор.
     Умри, змея, пока не заложила!
     Подохни, Манька, или я не вор!
А в это время на Беломорканале
Шпана решила марануть порча,
И рано утром, зорькою бубновой,
Не стало больше Кольки-Ширмача.