Жил-был матрос. Да верь не верь, но бес его попутал,
И вот однажды Гулливер подался к лилипутам,
Коль выпал случай примирить их с островом Блефуску,
Плевать на то, что негде жить в домишках лилипутских,
Плевать на то, что негде жить в домишках лилипутских.

С рождения миссионер. Постель, камин... О Боже!
Под звёздным небом Гулливер своё устроил ложе,
Но местный светоч Болголам – ревнивец и так далее,
Шепнул, и парня по рукам и по ногам связали.

Казалось бы – наоборот, кто больше, тот сильнее,
Но удивительный народ – чем шире лоб и выше рост,
Тем лилипуты злее!
Но удивительный народ – чем шире лоб и выше рост,
Тем лилипуты злее!

Наутро знать, совет держа, гиганта попросила,
Чтоб Гулливер не обижал туземцев слабосильных,
Ни словом гулким, как обвал, ни музыкою громкой,
И чтоб для песен выбирал местечко поукромней.

Казалось бы – наоборот, кто с миром, тот мудрее,
Но удивительный народ – чем лучше Гулливер поёт,
Тем лилипуты злее!
Но удивительный народ – чем лучше Гулливер поёт,
Тем лилипуты злее!

На ренегате ренегат, надули Гулливера,
И простачок большой фрегат похитил у неверных,
Король от радости расцвёл, но тут вмешался канцлер:
Неплохо, если б он привёл весь флот блефускианцев!
Казалось бы – наоборот, от щедрости щедреют,
Но удивительный народ – чем больше Гулливер даёт,
Тем лилипуты злее!
Но удивительный народ – чем больше Гулливер даёт,
Тем лилипуты злее!

И вот подумал наш матрос: за что ж я здесь страдаю?
Быть надо с теми, кто мой рост нормально понимает,
Там буду петь, о чём хочу и пить коньяк и вермут,
И будет всем нам по плечу, и будет всем нам по плечу,
И будет всем нам по плечу, любовь и гулливерность!
Любовь и гулливерность!
Любовь и гулливерность!