Когда якоря мы подняли и отошли от причала,
Усталые волны стонали, отчаянно чайка кричала,
И ветер ворчливый попутчик у борта рыдал, завывая,
И плакал пехотный поручик, от злости погоны срывая.

Как закрою глаза снова вижу,
Пепел, кровь и родного мустанга,
И летит, всё летит над Парижем,
Эмигрантское, белое танго.

Здесь свои ордена пропиваем, а потом в кабаках мелем ересь,
Да ещё кителя надеваем, всё как будто на что-то надеясь,
Только мне по ночам, нет, не ивы, шелестят беспокойно ветвями,
Это стонут в татарском проливе 10000 оставленных нами.

Как закрою глаза снова вижу,
Пепел, кровь и родного мустанга,
И летит, всё летит над Парижем,
Эмигрантское, белое танго.

Мы в изгнанье, согласен, но всё же, как, ни как, мы частица России,
Отчего ж до сих пор так тревожно за её бесконечные сини,
Вы же сами себе отомстите, захлебнувшись своею же кровью,
Ну, а нас, если можно, простите, нам бы только дожить с этой болью.

Как закрою глаза снова вижу,
Пепел, кровь и родного мустанга,
И летит, всё летит над Парижем,
Эмигрантское, белое танго.

Как закрою глаза снова вижу,
Пепел, кровь и родного мустанга,
И летит, всё летит над Парижем,
Эмигрантское, белое танго.