В нашу гавань заходили корабли, 
 Большие корабли из океана. 
 В таверне веселились моряки, ой-ли, 
 И пили за здоровье атамана. 

 В таверне шум и гам и суета.
 Пираты наслаждались танцем Мери.
 Не танцы их пленили, — красота, ой-ли,
 В таверне распахнулись с шумом двери. 

 В дверях стоял наездник молодой, 
 Глаза его как молнии блистали,
 Наездник был красивый сам собой, ой-ли,
 Пираты сразу Гарри в нем узнали. 

 — О, Мери, он приехал, Гарри твой! 
 Ребята, он не наш, не с океана.
 — Мы, Гарри, посчитаемся с тобой, ой-ли, —
 Раздался пьяный голос атамана. 

 И в воздухе сверкнули два ножа.
 Пираты затаили все дыханье. 
 Все знали атамана, как вождя, ой-ли, 
 И мастера по делу фехтованья. 

 Но Гарри был суров и молчалив. 
 Он знал, что ему Мери изменила.
 Он молча защищался у перил, ой-ли,
 А Мери в этот миг его любила. 

 Вот с шумом повалился атаман.
 - О, Мери, - его губы прошептали.
 Погиб пират, заплачет океан, ой-ли,
 А кровь уже стекла с ножа у Гарри. 

 В нашу гавань заходили корабли, 
 Большие корабли из океана. 
 В таверне веселились моряки, ой-ли, 
 И пили на поминках атамана.