Поле наледью покрылось, я упал, поскользнулся
 И четвертиночка разбилась, до неё дотянулся.
 И остатки вылил в рот скособоченный, 
 Может, всё же заберёт, очень хочется,
 Может, всё же заберёт - куда денется, 
 Может, всё тогда пройдёт, всё изменится.
  
 Ах, воротись, вернись ко мне, девчоночка, 
 Я стогом сена был, ты в нём - иголочка
 Сгорит стожок в огне - игла останется 
 И по твоей вине, и по твоей вине, - я горький пьяница.
  
 На колени встал, мотаю головой, жалко водки,
 А ветер гонит листья в стаи и в реке топит лодки.
 Издевается, подлец, над осиною: 
 Словно бабу гнёт к земле - руки сильные!
 А мою, поди, согни - ох, намаешься! 
 Год-другой пройдёт, пока оклемаешься. 

 Ах, воротись, вернись ко мне, девчоночка, 
 Я стогом сена был, ты в нём - иголочка
 Сгорит стожок в огне - игла останется 
 И по твоей вине, и по твоей вине, - я горький пьяница. 

Соло.

 Четвертиночки-осколки прямо в кровь руки режут.
 Эх, в вагон бы да на полку в месяц раз и не реже.
 Не берёт меня глоток, не берёт другой, 
 Не привидится цветок сине-голубой.
 Пропадать, наверно, здесь, под берёзами 
 Одинокому, как есть, и тверёзому. 

 Ах, воротись, вернись ко мне, девчоночка, 
 Я стогом сена был, ты в нём - иголочка
 Сгорит стожок в огне - игла останется 
 И по твоей вине - я горький пьяница. 

 Сгорит стожок в огне - игла останется 
 И по твоей вине, и по твоей вине, 
 И по твоей вине, - я горький пьяница.