Извини, старина, захотелось немного излиться. 
Ты представь себе плац и глаза на минуту закрой -   
И Единственный Настоящий Трубач и сопровождающие его лица   
Нам исполнят коротенькую симфонию, именуемую "зарей".           

В этом - все! В этом - солнце, но не то,
Что сержант перед завтраком крутит,
И не то, что под вечер уставшие слепит глаза.
Это солнце  - из кипящей, совершенно особенной ртути,
О которой ничем, кроме Музыки, не рассказать.
                                            
В этом - все! В этом - утро и нетронутая красота его.
И, наверно, поэтому, от дневной суеты огрубев,
Каждый раз на вечерней поверке
Грешный полк наш стоял и оттаивал,
Потому что равнялся на ртутное солнце,
Перекатывающееся по трубе.
                                            
Сотни маленьких серебристых надежд за гимнастерки засунув,
Полк стоял, осененный единственной, той, что лилась с допевающих труб...
Кто же знал, что в казарме у трубача на гитаре натянуты струны,
Будто сделанные из такого же солнца, однажды застывшего на ветру?
                                            
Извини, старина, просто слишком уж крепко вцепилось.
Но ответь мне хоть ты: ты уверен ли наверняка,
Что без тонких, предельно натянутых струн
Точно так же бы трепетно билось
Это маленькое, но яркое, звенящее сердце полка?