Как далеко-далеко, где-то там в Подмосковье,
Фотографию сына уронила рука...
А по белому снегу уходил от погони
Человек в телогрейке или просто зекан.

Мать прислала письмо - захворала сынок,
Знать готовить бельё уж подходит мне срок.
Только прежде чем в путь, мне б хотя бы разок
Перед смертью взглянуть на тебя, мой сынок.

Потеряла покой, все одно - как ты там,
Неужели теперь уж не свидеться нам?
Я б примчалась к тебе, да подняться не в мочь...
И на дерзкий побег, и на дерзкий побег 
Он пошёл в ту же ночь.

В небо взмыла ракета и упала за реку,
Ночь опять поглотила очертанья тайги,
А навстречу из леса беглецу человеку
Вышел волк-одиночка и оскалил клыки.

Человек вынул нож: "Серый, ты не шути,
Хочешь крови? Ну что ж - я такой же как ты;
Только стоит ли бой затевать смертный нам?
Слышишь лай, то за мной псы идут по пятам.

Я ведь тоже как зверь - в угол загнан людьми,
А раз так - что ж теперь нам делить, черт возьми?
Видишь сам бог не дал ни тебе и не мне
Волк ещё постоял, волк ещё постоял 
И растаял во тьме...

Рвали повод собаки, в кровь сдирая ладони,
След петлял и терялся, грозно выла пурга,
А по белому снегу уходил от погони
Человек в телогрейке или просто зекан.

И ефрейтор один тоже мать вспоминал
И средь черных осин все бойчее шагал.
Десять суток цена - кто назначил её?
Вот мелькнула спина, и поднялось цевьё.

Сухо щёлкнул затвор, обернулся зекан,
"Сука" - выдохнул он и взглянул в облака,
А вверху пустота, лишь вдали по кривой
Покатилась звезда, покатилась звезда 
Словно в отпуск домой...

Снег расплавили гильзы, и истек алой кровью
Человек в телогрейке, безымянный зекан,
А далёко, далёко, где-то там, в Подмосковье
Фотографию сына уронила рука.