Возле леса слышны стоны, буйный возглас: "Вошь ядрёный!", неприличные рыданья, завыванья на мужчин,
Лепет женский, причитанья и сплошные обзыванья, вследствие гнусного обмана сплошь без выгодных причин. 

Нынче май, ну а в апреле беспробудное веселье: Маша втюрилась по уши, ночь гуляя напролёт,
Но любимый и желанный предал их любовь обману, испарился с продавщицей, а у Маши уж живот!

Маша всех мужчин ругала, и тут женщин набежало всех обманутых окрестных с животами и с детьми.
Вмиг наполнилась поляна жертв насилья и обмана, сколько ж можно измываться над несчастными людьми?!

С пня трухлявого орала та, что двойню нагуляла:" надо кончить с ними разом, чтобы знали, как бросать.
Бабы, нам ли много надо? Кто бы шлёп с утра по заду, чтобы нам на день грядущий настроение поднять!"

Только слезла с пня, как тут же две жены одного мужа клялись в верности с зароком мужиков не отбивать.
Поносили гнусным словом и презрением суровым, но молчали проститутки - им на это наплевать!

Бабы скоро порешили: "Мужиков мы так любили, хоть бы разик изменили, да охрипнем, если врём!"
Тут же разом все охрипли, кровь пошла без срока цикла, даже мама-героиня не спаслась в знаменьи том!

Все видели кряхтели, бабы мести захотели и пошли толпою глупой к Богу с жалобой большой:
Чтобы он мужей презренных к ним поставил на колени, а несчастных, кротких женщин покровительствовал собой.

У ворот в Раю смятенье, прутся бабы без стесненья, на вратах - большая надпись: "Если грешная войдёт,
У неё отсохнут груди и мужей уже не будет, потому что эта дырка как подмышкой зарастёт!"

Бабы приостановились, у ворот толпой сгрудились, вроде дёрнулись, решились, как базарные весы,
Но подумали, решили и ворота в Рай закрыли, в дань прельщенья, злого рока сей запретной полосы.

И толпа их поредела: это ж бабы, знамо дело, без мужчин ведь стонет тело и секс-шопов нету там.
Но уже назад вернулись, по два раза натянулись - вО как здорово заскучались по любимым мужикам!