Разухабистое кресло отвращает от дорог,
Весенней грязи и надменности крепнущего года.
В отрешении от солнца я читаю «Колобок».
В моём кармане прохлаждается статуя свободы…

Пучеглазая шестёрка игнорирует свой рок
И обгоняет светофоры при всём честном народе…
Жест гаишника – бессмысленная пуля в потолок.
На горизонте возвышается статуя свободы…

Весна по живому режет, и слышен скрежет, холмы всё те же,
Но сон ушёл давным-давно…
Прими подношенье чьё-то в пылу дремоты (и я - не против),
Прими, ведь это же – ОНО!..

Я не зная, что мне сделать, чтобы быть сегодня злым.
Принять пол-литра и схватить феноменальные аккорды?..
У стакана крепкий минус – он не любит быть пустым
И размагничивает голову статуе свободы…

А я родился и поверил в позабытую тетрадь – 
Пушкиниада оторвала ребёнка от природы.
И сумасшедшим обезьянам тоже надобно писать;
Их гений нежно вдохновляется статуей свободы…

Весна по живому режет, и слышен скрежет, холмы всё те же,
Но сон ушёл давным-давно…
Прими подношенье чьё-то в пылу дремоты (и я - не против),
Прими, ведь это  же – ОНО!..

Second hand – большое дело! Поносил – отдай врагу…
Машинописные страницы бездарно портят моду…
А у бедного Нью-Йорка – помутнение в мозгу:
Он возомнил, что украшается статуей свободы…

Ведь всенародное похмелье на одной шестой строки,
Невыносимая надежда бередит ножом колоду…
Во глубине сибирских руд рукавом Москвы-реки
Стирает пот с лица усталого статуя свободы…

Весна по живому режет, и слышен скрежет, холмы всё те же,
Но  сон  ушёл  давным-давно…
Прими подношенье чьё-то в пылу дремоты (и я - не против),
Прими, ведь это же – ОНО!..