Я слышу гармонии звуки, 
И веки краснеют от слез. 
Как будто над городом руки 
Израненный вскинул Христос. 

И как предводитель оркестра, 
Отца симфонический хор, 
Дарует бездумный маэстро 
Простым обывателям нор. 

А люд, потребляя котлеты, 
Вином запивая тоску, 
Не слышит ни арфы, ни флейты, 
И в чай насыпает песку. 

Служители русской разрухи 
Преемники лживых убийц, 
На музыку тоже безухи, 
Играют с историей блиц. 

А время как будто до пата 
За ходом продумало ход, 
Готовя жестокого мата 
Мухлёвщикам чистый исход. 

И публика смотрит на доску 
В подсказках теряя запал, 
И свечи церковного воску 
Закапали красный портал. 

А музыка мерным прибоем 
В бесчувственный бьётся народ 
То скрипкой, то грустным гобоем, 
То тембром космических нот. 

Одни за другими солисты 
Выходят на сцену судьбы, 
То гений поэзии чистой, 
То джазовый гений трубы. 

А руки великого Сына 
Точны в партитуре Отца, 
Но громкая песня кретина 
Возносится выше венца 

И глушит великих гармоний 
Тончайшей ажурности ткань, 
И гром коммунальных агоний 
Врывается в свежую рань.

Я слышу гармонии звуки, 
И веки краснеют от слез. 
Как будто над городом руки 
Израненный вскинул Христос.