Что случилось я, право, не знаю,
Не мила мне родная земля.
Уезжают они, уезжают...
Словно крысы, бегут с корабля.
Им теперь все дороги открыты,
Им препятствий ОВИР не чинит...
Но, что делать здесь антисемиту,
Коль уедет последний семит?

Опустели ряды филармоний,
Заскучал без них Зимний Дворец...
И не встретишь ни Сары, ни Мони
Если едешь гулять в Сестрорецк.
Не слышны их гортанные речи,
Когда входишь на Невский в кафе.
Я, вообще, опасаюсь, что нечем
Разжигать будет аутодафЕ.

Хвост в ОВИРе всё больше и больше.
На душе расставания мрак...
Я б стерпел, если б ехали в Польшу,
Ну, в Иран или лучше в Ирак...
Слышу, им хорошо на чужбине.
От того боль в груди всё сильней.
Правда, часть их осела в Берлине.
Вот за тех я спокоен вполне.

Ах какая, мой друг, невезуха -
Провожаем питомцев-птенцов...
На кого теперь свалишь разруху?
Кому съездишь по пьяне в лицо?
От того ль сам я стал непоседой?
Тянет бросить семью и дела.
Вот возьму, сам в Израиль уеду,
Мне без них здесь и жизнь не мила...