Средь оплывших свечей и вечерних молитв, 
Средь военных трофеев и мирных костров, 
Жили книжные дети, не знавшие битв, 
Изнывая от мелких своих катастроф. 

Детям вечно досаден их возраст и быт, 
И дрались мы до ссадин, до смертных обид, 
Но одежды латали нам матери в срок, 
Мы же книги глотали, пьянея от строк. 

Липли волосы нам на вспотевшие лбы, 
И сосало под ложечкой сладко от фраз. 
И кружил наши головы запах борьбы, 
Со страниц пожелтевших слетая на нас. 

И пытались постичь мы, не знавшие войн, 
За воинственный клич принимавшие вой, 
Тайну слова, приказ, назначенье границ, 
Смысл атаки и лязг боевых колесниц. 

А в кипящих котлах прежних войн и смут 
Столько пищи для маленьких наших мозгов, 
Мы на роли предателей, трусов, иуд 
В детских играх своих назначали врагов. 
И злодея следам не давали остыть, 
И прекраснейших дам обещали любить. 
И друзей успокоив и ближних любя, 
Мы на роли героев вводили себя. 
Только в грезы нельзя насовсем убежать, 
Краткий век у забав, столько боли вокруг. 
Попытайся ладони у мертвых разжать 
И оружье принять из натруженных рук. 

Испытай, завладев еще теплым мечом, 
И доспехи надев, что почем, что почем?! 
Разберись, кто ты - трус иль избранник судьбы, 
И попробуй на вкус настоящей борьбы. 

И когда рядом рухнет израненный друг 
И над первой потерей ты взвоешь, скорбя, 
И когда ты без кожи останешься вдруг, 
Оттого, что убили его, не тебя. 

Ты поймешь, что узнал, отличил, отыскал, 
По оскалу забрал - это смерти оскал, 
Ложь и зло, погляди, как их лица грубы, 
И всегда позади воронье и гробы. 

Если мяса с ножа ты не ел ни куска, 
Если руки сложа, наблюдал свысока, 
А в борьбу не вступил с подлецом, с палачом, 
Значит, в жизни ты был ни при чем, ни при чем 

Если путь прорубая отцовским мечом, 
Ты соленые слезы на ус намотал, 
Если в жарком бою испытал, что почем, 
Значит, нужные книги ты в детстве читал.