На Восточной улице
На карнизах узких
Сизари красуются
В темно-серых блузках.

Тень ложится под ноги,
Я шагаю дальше,
Где клаксоны-окрики
Горло рвут до фальши.

Не спешу, как было, я
Два квартала выше,
Где такие милые
Три окна под крышей,

Где ронять мне выпало
Вздох обиды тяжкий,
Там сирень рассыпала
Белые кудряшки.

А еще два тополя
В побрякушках лунных
Мне листвой так хлопали
За лихие струны!

И в лады потертые
Вдавленное слово
Ветер мне развертывал
В переборы снова.

В песни да припевочки,
Словно ленты в косы,
Темноглазой девочке
Золотоволосой.

Буйствовал, досадовал,
Тенью — мимо окон,
Да к щеке прикладывал
Непослушный локон…

Лет-то сколько минуло:
Посчитать — потеха!
Вроде как сединами
Потрясти приехал.

Да разве всё упомнится —
Не прочтешь, как книжку:
Память — девка-скромница,
Слов у ней не лишку!

А быть может, блудница
Изменила напрoчь?
Посредине улицы,
Оступившись — навзничь?