Нашепчи-учи, как ты его любила, 
Как цветы от сока оставляла на татами, 
Вместо криков выдыхала - мой bambino. 
Тушью на спине якудзы расцветали. 
 
Скромный парень-морячок в клешах индиго, 
Он ходил в Игарку, в Рио, в Нагасаки. 
Угощал портовых кошек терпким ромом. 
Кошки плавились, смотрели и вздыхали. 
     
Звёзды тают на груди.  
Поцелуев шёлк. 
Я по палубе морей    
За тобой пошёл.  
Лови блесну. 
 
Нашепчи-учи, как он ложился рядом 
И шептал тебе девчонка-недотрога, 
Как любил тебя и твой дурной характер, 
За руку водил тебя через дорогу. 
Ты ждала его сначала как волчица, 
Трогала себя, шептала мой bambino, 
Плакала, под утро нервно угасая, 
А потом сдалась и вовсе разлюбила. 
 
Звёзды тают на груди. 
Поцелуев шёлк. 
Я по палубе морей  
За тобой пошёл. 
Лови блесну. 
 
Сакура цвела, как ты, в руках другого, 
И следы от сока, как и прежде, на татами, 
Те же вздохи, так же ласково bambino, 
Тушью на спине якудзы расцветали. 
И перо в него вошло, как в нежный тофу 
Где-то под Игаркой, то ли в Нагасаки. 
Нежный парень-морячок в клешах индиго 
По случайности погиб в портовой драке.