Мне, как сказку, приговор читал судья,
 А за окнами вовсю февраль свистел,
 Говорил, что подрасстрельная статья
 Мне начертит номерочек на кресте.

 И я был с ним откровенен, и на ты,
 Он под стол пешком ходил, когда я пел.
 Я прошел уже Лубянку и Кресты,
 Когда он за школьной партою сидел.

 Я с пеленок знал понятия в делах.
 И с ворами я законными дружил.
 Меня мама на этапе родила,
 Когда батю в хате опер уложил.

 Покажите мне такие города,
 Те селения, в которых не бывал.
 Ну, покажите мне, где не был никогда?
 Где не дрался, где не пел, не воровал?

 Я менял, как карты, женщин и дома,
 А по-пьянке за себя не отвечал,
 И по мне частенько плакала тюрьма,
 Да и я, бывало, сам по ней скучал.

 И столыпинский, прицепленный в хвосте,
 Поджидает полуночный воронок,
 И судья мне, как художник на холсте,
 Вырисовывал последний в жизни срок.

 И родная, вся в брильянтах и слезах,
 До машины провожает, как всегда.
 Я к тебе еще вернусь, какой базар,
 Если вышку поменяют на года!

 Мне, как сказку, приговор читал судья,
 А за окнами вовсю февраль свистел,
 Говорил, что подрасстрельная статья
 Мне начертит номерочек на кресте.