Страна швыряла этой ночью мутной сволочью,
И разменяв добро на зло, как деньги старые на новые,
Рванула асфальт, когда он на щеке, как водка с горечью.
И окна, окна были первые готовые.

И зло на заливном коне взмахнуло шашкою,
Добро оно всегда без кулаков трясло культяшкою.
Пыталась жалость убедить, помочь опомниться, 
Но все быстрее и точней летела конница.

Апплодисменты - на манеж под звездным куполом
Повыпускала ночь зверей и замяукала, 
И заалекала, вспотела, вмиг состарилась, 
И побледнела, и струхнула, и затарилась.

Чем Бог послал, а черт, а черт, а черт подсунул им,
А он ведь старый театрал, ха-ха, он любит грим.
Тела вдруг стали все огромными да полыми,
И пьяница-сапожник, память нам, оставил пленки голыми.

Припев: Правда на правду,
Вера на икону
А земля да на цветы,
Это я да это ты.

Страна швыряла этой, этой ночью сволочью, 
Закат, когда он на щеке, как водка с горечью. 
Страх покрывался матом, будто потом, страх брел по городу,
Ночное небо было дотом, оно еще напоминало чью-то бороду.

Провинция зевала грустно нервно в телевизоры,
А кто-то просто шел домой и ел яичницу.
Дышали трупы тихо, мерно под скальпелем провизора,
А кто-то в зеркале вертел уже своею личностью.

Страну рвало, она согнувшись пополам, искала помощи,
А помощь танком по лоткам давила овощи. 
Аплодисменты, бис! Везде ревело зрелище,
Стреляло право по беде, увидишь где еще?

Страна рыдала жирной правдой, так и не поняв истины,
Реанимация визжала, выла бабой, последней пристанью.
Пенсионеры с палками рубились в городки с милицией,
А репортеры с галками - их угощали блицами.

Судьба пила, крестясь, и бледовала с магами,
Брели беззубые старухи да с зубами-флагами.
Да, повар-голод подмешал им в жидкий суп довольно пороху,
Герои крыли тут и там огнем по шороху.

И справедливость думала занять чью-либо сторону,
Потом решила, как всегда, пусть будет смерти поровну.
Да, погибали эти окна, эти крыши первыми,
Все пули были здесь равны, все мысли верными.

Аплодисменты, бис! Везде ревело зрелище,
Стреляло право по беде, увидишь где еще?
И лишь в гримёрке церкви пустота, в тиши да в ладане,
Где высота да простота, где баррикады ада нет,
Она горела в вышине без дыма, пламени,
Я на колени тоже встал, 
коснувшись этого единственного знамени.

Страна швыряла прошлой ночью мутной сволочью,
Страна скребла лопатой по крови, покрытой инеем,
Да по утрам вся грязь, все лужи отражают синее,
Асфальт когда он на щеке, как водка с горечью.

На память фото пирамид с пустыми окнами-глазницами,
Аплодисменты, чудный вид с листом кленовым да с синицами.
А будущее, что только родилось беззвучно плакало,
А время тикало себе, а сердце такало...