Нашепчи-учи, как ты его любила,
 Как цветы от сока оставляла на татами,
 Вместо криков выдыхала мой bambino.
 Тушью на спине якудзы расцветали.
 
Скромный парень-морячок в клешах индиго,
 Он ходил в Игарку, в Рио, в Нагасаки.
 Угощал портовых кошек терпким ромом.
 Кошки плавились, смотрели и вздыхали.
 
Звёзды тают на груди. 
Поцелуев шёлк.
 Я по палубе морей 
За тобой пошёл. 
Лови блесну.
 
Нашепчи-учи, как он ложился рядом
 И шептал тебе девчонка-недотрога,
 Как любил тебя и твой дурной характер,
 За руку водил тебя через дорогу.
 Ты ждала его сначала как волчица,
 Трогала себя, шептала мой bambino,
 Плакала, под утро нервно угасая,
 А потом сдалась и вовсе разлюбила.
 
Звёзды тают на груди.
 Поцелуев шёлк.
 Я по палубе морей 
За тобой пошёл.
 Лови блесну.
 
Сакура цвела, как ты, в руках другого,
 И следы от сока, как и прежде, на татами,
 Те же вздохи, так же ласково bambino,
 Тушью на спине якудзи расцветали.
 И перо в него вошло, как в нежный тофу
 Где-то под Игаркой, то ли в Нагасаки.
 Нежный парень-морячок в клешах индиго
 По случайности погиб в портовой драке.
 
Звёзды тают на груди. 
Поцелуев шёлк.
 Я по палубе морей 
За тобой пошёл. 
Лови блесну.